Религия денег? Народный социализм. Александр Рязанов
В России собственность наполняется каким-либо смыслом только в связи с государством. В России власть выше собственности испокон веку. Особенно, если собственность – это не собственность, а неправедно нажитое богатство. Крупное состояние вообще всегда – кража. Кража, т.е. оттяпывание от общества. А в нынешней России, которую по праву можно назвать «страной осужденной собственности», любая мало-мальски крупная собственность – тем более кража. И что бы ни было прописано в писаном законе, народ знает, кто украл-приватизировал народное добро.
Обосновавшаяся в стране «религия денег» логично предполагает кражу без меры. Если деньги – это Бог (на него молятся, ему поклоняются, у него нет меры – он безмерный, в него верят, без него жить не могут), то нет ничего удивительного в том, что воруют «как в последний день Помпеи».
Знай люди, что живут в последний день, стали бы они вороваать?
В религиозном обществе жить в Боге – это нормально, более того, кто не живет в Боге, тот – еретик, его необходимо подвергнуть остракизму. В сегодняшней капиталистической России царствует религия денег, следовательно, воровство (обретение денег любой ценой) стало нормой. Богатыри религии денег бога (деньги, мамону) тарят, тырят, в общем, думаю, читатель сам найдет подходящий глагол (глаголом жги сердца людей!). Кто не ворует (а имеет возможность), тот – белая ворона. Система, построенная на воровстве такого «ненормального», не религиозного еретика быстро выталкивает. С волками жить – по-волчьи выть. В системе ведь главное – это структурирующие отношения. Вот и получается, что сегодняшняялибро-каксистема структурирована воровством-коррупцией. Коррупция стала цементирующим фактором (псевдо)государства. Убери коррупцию – и система посыплется, превратится в аморфную массу элементов. Именно по этой причине любые призывы к борьбе с коррупцией – это фейк, ложь, имитация. Ворон сам себе глаз не выклюнет. Но! Коррупция как конституирующий управляющую систему фактор – это палка о двух концах. Человек, входя в такую насквозь коррумпированную систему, не попадает сразу на самый верх пирамиды. Он становится винтиком системы, не понимая этой системы! Он начинает соответствовать системе, играть по правилам системы, потихоньку продвигается по коррупционной лестнице, но все равно не понимает сути системы. Даже достигнув «степеней известных», человек все равно не доходит до матрицы. Остается вечным профаном. Строго: как в масонских ложах. Человеку открывают «тайные знания» по мере повышения градуса. Человека убеждают в том, что когда он (может быть) достигнет «самого высокого градуса», условно, 33-го, то он постигнет тайну в полном объеме. И невдомек ему, бедолаге, что за «самым высоким градусом» есть ещё целая помойка всяких градусов, о которых ему, вечному профану, никто никогда не расскажет. Лицом не вышел. Или гаплотипом, или видовой принадлежностью.
Гаплотип (сокр. от «гаплоидный генотип») — совокупность аллелей на локусах одной хромосомы
Так и с коррупцией. Истинные, самые глубокие корни российской коррупции (которую так лихо поливает грязью Transparencyinternational), уходят глубоко-далеко за бугор, куда наши недосуверенные правоохранительно-правонарушительные органы доступа не имеют в принципе. Внутри-страновая коррупция – один из инструментов контроля колонии (протектората). В управляемой стране взращивается некоторое количество «неприкасаемых», тех, кто вообще стоит вне юрисдикции колонии, а подчиняется напрямую хозяевам в метрополии. В адрес этих «неприкасаемых» местные правоохранители даже не имеют полномочий косо смотреть. Эти уполномоченные гауляйтеры формируют вертикали более мелких коррупционеров. Задача этих более мелких коррупционеров – воровать в крупном объеме, дабы страна-государство-народ не развивались. Разумеется, эти «мелкие» коррупционеры, воруя для хозяев, и себя не забывают. Им позволяют это делать, дабы пылесос по отсосу ресурсов из страны исправно работал. При помощи легиона мелко-средних коррупционеров, которые заполняют госдолжности, государственные функции приватизируются, т.е. отдаются в кормление группировкам-кланам, каждая из которых замыкается на «неприкасаемого» назначенца из метрополии. Таким образом, выстраивается самозамкнутая система. Униборос. Змея кусает себя за хвост.
Такая прошитая коррупцией и контролируемая извне система уже исправно функционировала в колонизированной капиталистической России к концу 90-х годов.
Товарищ Путин пришёл (его «пришли») в уже готовую, завершенную кристаллическую решетку певдогосударства. Он пришёл (условно) со своей командой – взял тех, кто был рядом. И чтобы в этой чужой, выстроенной заклятыми друзьями системе, поиметь хоть какой-то самостоятельный вес, он активно не мешал «своим» стать миллиардерами. Такие и только такие правила игры. Других правил не было. Эти «свои» встроились в заботливо выстроенную до их прихода систему и, естественно, заразились всеми болезнями этой чумно-проказной системы. Нельзя разгружать уголь и не запачкаться.
Став истово верующим, усердным прихожанином церкви религии денег, человеку трудно остановиться. Он ворует без перерыва на обед. Ведь он уверовал в Бога (а Бог – деньги!). А для истинно верующего слишком много Бога не бывает. Ведь Бог – бесконечность, неизбывность, недостижимый Идеал, к которому верующий в Него вечно стремится! Верующие в Творца стремятся к богоподобию. Верующие в мамону стремятся к деньгам. Для верующего в Творца Бог – это всё, и даже больше. Для верующего в деньги, деньги – это всё, и даже больше.
Деньги для адептов церкви религии денег становятся наркотиком, опиумом для страждущих. Опиума хочется все больше и больше. Приход денег (доза наркотика) даёт кайф, биохимические изменения в организме. Нет прихода (не откатили!) – ломка, ужас, ужас, ужас! Количество денег уже не имеет значения, сам процесс воровства (у народа!) становится всепоглощающе-страстным. Поскольку до некоторых, наиболее мудрых деньго-священнослужителей начинает доходить, что складывать «свои» деньги в западные банки небезопасно (а все банки – западные, т.к. «наши» банки, контролируемые Великим Регулятором, суть филиалы западных банков), то под деньги (налом) начинают приобретать квартиры. Квартиры-сейфы становятся Храмами религии денег, и допущенные алтарничать в этих Храмах спец-полковники начинают регулярно в эти Храмы доносить подношения – новые деньги. Но! Особенность денег в том, что, когда они (деньги) становятся богом, то все хотят этого бога под себя подгрести побольше: ведь чем больше денег захапал, тем богоугоднее! А бог этот (деньги) весьма специфический: на всех его не хватает. Все хотят его (бога-деньги) поиметь до бесконечности, а он (бог-деньги) конечен. И если один (более сильный, хитрый, богоугодный) захапал очень много такого деньго-бога, то остальные впадают в возмутительное безбожие, т.е. в безденежнье. В общем, все получается, примерно как в нынешней капиталистической России. Один процент богоизбранных подмял под себя три четверти бога (деньго-бог, он, членимый на доли, своеобразный такой божок), а десятки миллионов россиян определены в атеисты-безбожники (безденежными). У деньго-бога своя, мамонская справедливость. Вот так божок по имени «деньги» умеет разделять народ на два народа. Один – малочисленные богоизбранники, а другой – многочисленные безбожники. Деньги становятся богом не тогда, когда они – деньги, а тогда, когда они становятся богом. «Истина» такого божка – в разделении.
Бог соединяет, дьявол разъединяет.
Справедливости ради нужно заметить, что мы, народные социалисты, не делаем из денег как таковых ни фетиша, ни проклятья. Деньги как деньги. В нормальной экономике их главная функция – способствовать товарообмену. На нынешнем этапе человеческого развития они необходимы для той части народного хозяйства, которая является рынком. Рыночные отношения по «золотой пропорции» должны охватывать порядка трети экономики страны (0,618:0,382). И главный конституирующий признак справедливого народно социалистического рынка – это системное включение в единое-цельное народное хозяйство и эквивалентность и возмездность отношений. В части квоты рыночных отношений деньги могут быть наличные и безналичные и могут перетекать друг в друга. А в той части, которая будет регулироваться как общенародная собственность допустим только безнал, причем этот финансовый контур никак не должен пересекаться с рыночным. В общенародной части народного хозяйства, как это и было в Советском Союзе, деньги становятся учетной единицей пропорционального гармоничного развития.
Советский Союз (до Хрущева) в общем и целом делал все правильно: и частно-семейно-артельный сектор развивал (и в торговле, и в услугах, и в производстве), и общенародное народное хозяйство шагало семимильными шагами (и наука, и производство и т.д.), и социальную сферу пестовали (образование, медицина и т.д.).
Недополучилось, не смогли, не успел Сталин довоспитать правильную элиту, а главное – сделать необратимым народное участие и народный контроль над этой самой элитой.
Государственная социалистическая собственность так и не успела вырасти в статус общенародной. Стоит только государству хоть немного почувствовать себя непричастным к народу (перестать быть формой народного содержания), как оно (государство), в лице государственных мужей (тех, кто себя считает государством, а остальных – народом или, того хуже, населением) тут же начинает падать в самоизолированность от народа. Как только чиновник говорит: Я и народ, т.е. начинает себя мнить отдельно от народа, заявляет освоей властно-субъектности по отношению к объекту (народу), то с этого момента единство формы и содержание исчезает. Независимо от того, хорошо или плохо такой отдельный от народа чиновник относится к народу, независимо от его самоидентификации (он может мнить себя истинно русским, православным, порядочным) – независимо от этих всех частностей. Божественный порядок нарушается. Божественный порядок не может предполагать формулы: Я и Бог (т.е. «Я» — отдельно от Бога). Божественный порядок: Я в Боге, Я в божественном, я внутри Бога, я – частица Единого Бога. Божественный порядок: Единство в многообразии.
Единство всех частей и взаимность всех частей и Целого. А венчает всё – Любовь.
Божественный порядок в земном, реальном исполнении: Мы-Народ. Т.е. все и каждый, все вместе – народ: и умнейшие из умнейших и простейшие из простейших, и лучшие из лучших, и лучшие из худших (худших из худших нет: все «перевоспитались») – все едины как народ. Дифференциация на элиту и не элиту в продвинутой перспективе нивелируется. Да, люди выполняют различные виды общественно необходимого труда, и даже имеют несколько различный уровень материального потребления (разница – разумно-умеренная), но система ориентирована таким образом, чтобы все стремились, хотели и могли стать лучшими, т.е. элитой. В гвардейском полку – все гвардейцы, все лучшие, раздолбаев нет. В здоровом организме все клетки лучшие (одинаково здоровые), потому что общие системы заботятся о здоровье всех клеточек. Как и на каком основании одна клетка в здоровом организме может заявить, что она есть элита, а остальные – быдло? Или вдруг сердце заявит, что оно элита, а, мол, прямая кишка – плебейская часть (по причине того, что именно она является ассенизатором-дефекантом).
Общий кровоток, общая лимфа, общая нервная система, общее биополе, общее включение в «божественную матрицу» вселенной – словом, единство и взаимность во всём.
Для резкости и четкости можно вспомнить анекдот, как голова, шея и попа поспорили, кто главный. Читатель, думается, помнит «последний» убедительный аргумент попы. Для целого-единого общества важно не «главнюкство», а ценность-нужность для общего блага, с точки зрения порядка на земле, который, в идеале, должен быть подобен Божественному.