Александр Рязанов: Знать систему – знать, как «работают» системные связи. Народный социализм

Александр Рязанов: Знать систему – знать, как «работают» системные связи. Народный социализм

Андропов, будучи уже первым парт-лицом государства, когда-то провозгласил: «Мы не знаем общества, в котором живём и трудимся».

Не только Андропов тогда не понимал сути поздне-советской системы. Многими она не понимается и сейчас. А от непонимания системы (системных связей и принципа структурирования этих связей) до потери управляемости системой, до потери самой системы – один шаг.

Госсоциализм есть переходная система, и имеет особенности: она, в некотором смысле, есть комплекс кусков разных систем, т.е. в разной мере выраженная социальная химера.

Настоящей самодостаточной, самовоспроизводящейся, саморазвивающейся человеческой, социальной системой становится только народный социализм, т.е. когда самосубъектность народа в выработке и принятии властных решений переваливает за 2/3 статистически принятых важных для общества решений. В позднем СССР времен Андропова разные в своей мере социальности субъекты присваивали разные по своей природе объекты. Следовательно, общество не было единым, не было цельным, не было в полной мере связным, было социально разрыхленным, многовекторным, многоцельным. Поскольку разные социальные группы внутри себя формировали разные системы отношений по поводу присвоения и потребления, то природа управляющих этими разными группами отношений — была очень неоднородна. Разные по качеству отношения – разные по качеству социальности группы – различные системы в рамках одной системы.

Номенклатура (меньшинство) присвоила себе право распределять материальные блага. А, поскольку частно-присваивательный «в белую работающий» сектор народного хозяйства уничтожили (с «теоретической» опорой на «чистый» марксизм) ещё в середине 50-х годов, и, как следствие, в цельном народном хозяйстве у распределятельной системы не осталось экономического частно-производительного противовеса, то природа совокупного субъекта, под названием номенклатура преимущественно менялась в сторону общества неэквивалентного в-пользу-себя обмена. Таким образом, представители номенклатуры, понимая власть как право иметь привилегированную возможность присваивать и потреблять (не по мере вклада!) больше и качественнее других, становилась мелкомещанской, обусловленной вещизмом, желанием выделиться на фоне большинства обладанием редких, дефицитных, западных вещей. «Чисто» животное желание выглядеть в приматостаде более важным-значительным. Модные шмотки, авто, предметы мещанской, понятное дело – буржуазной, роскоши и т.д. Именно этим объясняется тот «загадочный» феномен, что элита страны, имея власть (как право задавать господствующую матрицу отношений!), т.е. право «карать и миловать», обменяла её на всего лишь квазисобственность в её вещном, полуримском понимании. А если быть точным — на богатство, «которое некрепко и не уважается». Тот, кто понимает смысл собственности только как вещно-личный контроль над вещами, тот ничегошеньки не понимает ни в собственности, ни во власти, и тот, понятное дело, недостоин ни того, ни другого.

Мелкие цели мелковещного присвоения сделали элиту мелкой, лишили её масштаба мышления и сознания.

Представители теневой экономики присваивали деньги, но вынуждены были проживать в советском, всё ещё социалистическом государстве. Богача-теневика мог «прихватить» и «завершить» его присвоение денег совсем не богатый всё-ещё честный советский милиционер, ОБХССник или КГБшник. Т.е. теневики присваивали заведомо осуждаемые обществом и официальным советским законом деньги и не могли позволить себе приобрести за эти тяжким трудом заработанные деньги адекватных благ. Т.е. деньги теневиков несли флёр (поле) неполноценных, ненаполняемых, некачественных, недостойных, осужденных денег, эти «деньги – пахли». Отсюда в природе многих бывших теневиков (а ныне олигархов!) сквозит комплекс неполноценности. Из грязи — в князи. А психика все равно ущербная, раненная, закомплексованная. Вот и пытаются такие ущербные в сознании богачи компенсировать свои внутренние комплексы чрезмерной демонстрацией роскоши, ставшей при господстве «религии денег» доступной. Золотые унитазы, авто со стразами, выписывание из-за границы певцов за несколько миллионов «зелени» – это всё одного поля ягоды, вернее гнилые плоды гнилых деревьев. Не может дерево поганое давать плодов сочных и благородных. Комплекс недоудовлетворенности своего «эго» есть чисто животный атрибут приматоотрядности, до человечности в её социальном благородстве, такому богато-примату – как до Пекина в полусогнутом состоянии. Не удивительно, что такая «элита» легла под глобальный запад, и детей своих «слила» на запад. Холуи, да и только.

Большинство трудового народа в позднесоветские времена присваивало трудовые зарплаты. Т.е. честно, в соответствии с официальной советской пропагандой, зарабатывали заработные платы. На эти деньги, плюс фонды общественного потребления, можно было, в общем-то, неплохо жить, детей воспитывать. Но! И у этих трудовых заработных плат была темная, ущербная сторона: трудовая собственность сосуществовала с несправедливыми отношениями, порождающими неэквивалентность в обмене, трудовая собственность «заражалась» от нетрудовой квазисобственности.

Самоприсвоенное номенклатурой и теневым бизнесом (под контролем номенклатуры) право привилегированно и непомерно «присваивать» — изменяет принцип социальных отношений, мельчит-дробит социальность, приводит к торжеству биологичной природы и теневиков, и номенклатуры, сближая их в вызревающем желании вырваться из социализма, воспитывающего социальность культурным ограничением животных качеств — на капиталистический матер-потреблятский простор ничем не ограниченной зоологичности. В этом самая опасная и уязвимая точка государственного социализма – т.е. недоразвитого народного социализма. Недосоциальная прости-Боже-элита сама вприпрыжку побежала в животное грубоматериальное (привет, Маркс!) царство животной «свободы от необходимости быть человеками» и всю страну туда же потащила. Ведь капитализм щедро дарит свободу от человечности и зазывает жить в джунглеобразном «свободном» сообществе, а социализм дарит возможность свою свободную волю направить на взращивание в себе истинного социального человека. Цели, разные по вектору энтропии, разные доминанты, разные судьбы. Разные системные матрицы!

Знать систему – знать, как «работают» системные связи. Народный социализм

На честно заработанные советскими человеками деньги в позднем СССР-социализме, подталкиваемом животно-гоминидной «элитой» в сторону животного капитализма, нельзя было купить то, что хотелось из-за созданного искусственного дефицита. Нужно было давать взятки, переплачивать, «давать на лапу» торгашам и тем, кто имел привилегию-доступ к дефицитным вещам. Дефицит особенно коснулся товаров народного потребления – хорошей мебели, одежды и т.д. Приобретение за трудовые деньги, но по неправедной схеме вещей-товаров, разрыхляет качественную социалистичность в отношениях, меняет природу субъекта такого приобретения (честного труженика!) тоже не в лучшую сторону.

В результате общество, кто-то сознательно (теневики + номенклатура), кто-то бессознательно (трудовой народ) — катилось в сторону капитализма. Забвение принципа справедливости изменило природу общества. В 90-е получили то, что получили.

Александр Рязанов

Источник

admin

admin